Мои «Простые вещи» вообще не простые. Мне сложно о них писать, потому что каждый день они меняют мой фокус, а значит мою логику, но не так-то просто находить подо все это новые слова.
Со старым фокусом благотворительности я, вроде, умею. И я могла бы написать текст о том, каково человеку, которому нигде не рады. Которого остерегаются в кафе, в транспорте, в любом общественном пространстве. И вот в его жизни появляется место, в котором мало того, что ему рады. В котором говорят «мы в тебя верим», ценят его идеи, дают ему делать работу, которая нравится, и чувствовать себя важным. В котором он вместе и причастен. И вот он расцветает, и близкие его расцветают… И все такое в том же духе.
Но я хочу как-то по-другому. О том, что меня действительно волнует. О том, что «Простые вещи» — это не про «они» и «мы», не про «нормальные» и «особые», не про одни другим помогли. Ну то есть, конечно, так можно посмотреть на все это со стороны. Но изнутри, во-первых, еще попробуй пойми, кто кому больше помогает.
(Я качаюсь на мостике ненайденных слов).
Мои «Простые вещи» — это когда сам спор о том, должны ли люди с ментальными особенностями быть среди нас, учиться вместе с обычными детьми, теряет всякий смысл. Да и эти слова «нас», «обычными» — тоже теряют смысл. Потому что в мире, в котором все вместе, вообще этой проблемы уже нет. И обычных тоже никаких на самом деле нет. Просто мы десятилетиями учились соответстветствовать какой-то норме, и измерять всех невидимой линеечкой этой нормы. И это, кстати, занимало горы наших сил. И вот у меня, например, «Простые вещи» из глаз вытащили эту линейку, как бревно. И оказалось, что жить без нее вовсе намного приятнее. Когда каждый может быть быстрым или медленным, веселым или грустным, задавать вопросы там, где непонятно, общаться с людьми так, как умеет. (И я тоже, кстати, могу). И это все вообще не имеет никакого отношения к шкале «лучше — хуже». Просто мы разные, и это хорошо.
Я — это на самом деле то, чем я отличаюсь от других, мое собственное, особое, уникальное.
Искусство начинается там, где все перестают рисовать одинаково. Где рисуют своей личной, уникальной, особой рукой. И вот мастера «Простых вещей», например, они, кажется, это и делают. Они просто освобождают ребят от этой необходимой навязанной одинаковости (ребятам от нее, вероятно, освободиться полегче). И тогда вдруг каждый оказывается совершенно узнаваем. С первого взгляда. Как Пикассо или Матисс. Особенность становится драгоценностью. (А она такая и есть!).
Вот представьте себе, пожалуйста, мир, в котором у родителей рождается «особый» ребенок. А окружающие празднуют: «Ура! Еще один удивительный человек! Вот здорово!» И тогда родители не отдают его в детский дом, не скрывают от знакомых, вокруг этого человека не нависает облако непонятной драмы. Просто растет человек в любви и радости, да, с особыми потребностями, все о них знают и их признают. Да, он отличается от других, но всем от этого скорее хорошо. Ему находится дело и место в мире.
И вот, «Простые вещи», по-моему, они ровно для этого. Чтобы видя «особого» человека, мы не обходили его стороной, или не испытывали жалости, а думали: «Вот здорово! Ещё один удивительный человек! Ему в этом мире, выстроенном по линеечке, немножко сложнее, чем нам. Если нужно будет, предложу ему помощь. Хорошо, что он есть. Также, как и я. И хорошо, что мы разные».
Сумбурно у меня получилось, говорю же, ищу новый язык.
#моипростыевещи — это про мир, в котором все уместны. Чтобы это почувствовать, можно сходить в «Огурцы» или в мастерские. А чтобы таких мест становилось все больше, чтобы все большему количеству людей не хотелось бежать или плакать, когда они слышат про «особого» человека, а хотелось просто находится рядом с вниманием и уважением, очень нужно помогать «Простым вещам» работать и расти.
https://sluchaem.ru/event/6978
Кстати, сегодня инклюзивным мастерским 3 года.
#делоестькаждому
(фотография о красоте разнообразия из столярки)
